В неоплатном долгу

Маленькие долги становятся большой проблемой для экономики. Эксперты считают, что уже сегодня нет предприятий, которых не коснулась бы проблема неплатежей. Как следствие бизнес ожидают массовые банкротства, от которых, впрочем, вряд ли кому-то станет легче – в России просто не существует эффективного механизма взыскания долгов.

Посчитали долги

Точно оценить остроту проблемы «плохих» долгов в российской экономике сегодня не возьмется никто. На виду лишь часть айсберга – просрочки по банковским кредитам  и дефолты по публичным заимствованиям. Пока это единственный индикатор того, насколько серьезна ситуация с возвратом долгов.

И этот индикатор показывает, что ситуация развивается по неблагоприятному сценарию – просрочка растет. Хотя в Удмуртии, например, судя по официальной информации, она пока далека от критической: если на начало года, по имеющимся в редакции данным мониторинга Нацбанка УР, уровень просрочки в удмуртских банках составлял 1,27%, то месяц спустя – 1,4%. Рост незначительный.

Близко к среднему  по банковской системе показателю (на начало года) держались филиалы «УРАЛСИБа» (1,11 %), «Ак-Барса» (1,4%), ВТБ (1,57), «Райффайзен-банка» (1,69%) и ижевский «БыстроБанк» (1,3%). Самый высокий уровень просрочки показывали в январе филиал «Банка Москвы» (7,78%), «Уральский трастовый банк» (8,5%) и «Мобилбанк» (17,7%). Минимальные показатели – у филиала Сбербанка (0,15%) и «Ижкомбанка» (0,68%).

В «Ижкомбанке» небольшую долю просроченных кредитов объясняют изначально взвешенной кредитной политикой. «Мы работаем в основном с корпоративными клиентами, которые проверены годами, – говорит начальник управления инвестиций и кредитования АКБ «Ижкомбанк» (ОАО) Игорь Смышляев. – В этой ситуации мы имеем возможность постоянно мониторить обороты по их счетам, можем проанализировать ситуацию и сказать, насколько предприятие способно обслуживать те кредиты и лимиты, которые мы устанавливаем. При этом мы берем обеспечение, снижающее уровень риска, – недвижимость, которую можно реализовать».

Долгов не перечесть

Судить о возможности адекватной оценки просроченной задолженности по банковскому сектору в целом, учитывая большой объем выданных рискованных розничных кредитов, в «Ижкомбанке» не берутся, но констатируют: есть масса вполне легальных способов не показывать в отчетности «плохие» активы, начиная от пересмотра графиков платежей и пролонгации кредитов, заканчивая передачей долгов коллекторским фирмам. Так что, по мнению Игоря Смышляева, даже банковские отчеты не отражают реальный масштаб неплатежей.

Российское правительство ориентируется в 2009 году на рост «плохих» активов на балансах 30 крупнейших банков страны до 10%. А по прогнозу «Ренессанс Капитала», уровень просроченной задолженности по всем банкам и вовсе может достигнуть 40% по корпоративным кредитам и 50% – по займам частным лицам.

Долги между тем отравили не только банковские балансы. Объем невыполненных денежных обязательств в торговле и реальном секторе оценить сложно, поскольку в этих сферах обязательная публичная отчетность не предусмотрена.

Но в том, что неплатежи существуют и здесь, наши эксперты не сомневаются. Игорь Смышляев полагает, что «в круг компаний, у которых могут возникнуть проблемы с платежами, сейчас вошел весь бизнес». А директор республиканского бизнес-инкубатора Максим Кожевников считает, что чаще всего конечным звеном в цепочках неплатежей оказывается малый бизнес. По его прогнозам, в результате неплатежей бизнес-инкубатор опустеет примерно наполовину – многие сейчас размещенные в нем компании могут прекратить свое существование.

Не хотят банкротить

Того, что за неплатежами последуют банкротства, опасаются и в «Ижкомбанке». «Мы прогнозируем, что в ближайшие полгода-год ситуация будет ухудшаться: увеличится доля проблемных кредитов, и даже если на момент выдачи они были обеспечены ликвидной недвижимостью, то сейчас стоимость обеспечения падает, а задолженность растет, набегают проценты, пени. В течение полугода мы ожидаем волны банкротств предприятий», – говорит Игорь Смышляев.

Депутат Госсовета, в прошлом – арбитражный управляющий, Дмитрий Кулишов считает, что запутавшимся в долгах предприятиям самое время воспользоваться законом «О банкротстве». Его мнение основано на математической логике. «Процедура наблюдения занимает до 6 месяцев, затем до полутора лет – внешнее управление. Два года можно жить, не опасаясь посягательств кредиторов на имущество компании, – рассуждает г-н Кулишов. – Предприятие, во-первых, сохраняет активы, во-вторых, переживает сложные кризисные времена, в-третьих, за это время можно найти источники погашения долгов».

Однако если должников банкротство может устраивать, то кредиторам такая перспектива вряд ли покажется привлекательной – им деньги нужны сейчас, а не через два года. Кроме того, даже если целью банкротства действительно является оздоровление, а не  ликвидация предприятия, никто не гарантирует, что этой цели удастся достичь. Поэтому пока кредиторы гнут свою линию, стараясь при этом не перегибать палку.

Риск-менеджмент

Первое, что нужно делать в ситуации растущих неплатежей, – развивать системы риск-менеджмента, считают в «Ижкомбанке». «Мы стараемся внимательнее изучить бизнес клиента, его финансовые потоки, оценить все это и в случае необходимости пересмотреть график погашения, может быть, взять дополнительное обеспечение, – делится опытом Игорь Смышляев. – Важно реально оценить, насколько сейчас клиенту трудно и как его ситуация будет развиваться дальше. Может быть, ему будет еще тяжелее, и лучше сейчас «затянуть гайки», чтобы потом ему же проще было рассчитываться».

В банках системы риск-менеджмента существовали всегда. Другой вопрос, как активно они работали в условиях благоприятной экономической ситуации. По сути, в состояние боевой готовности банкиры начали приводить их осенью: кризис заставил задуматься о возможных неплатежах, пересмотреть кредитные портфели, переоценить залоги. Сейчас специалисты по риск-менеджменту – одна из самых востребованных профессий в банковском секторе.

Однако вне банковского сектора риск-менеджмент – это скорее экзотика. «Мы устали от поверхностности наших клиентов, – жалуется директор ООО «Правовые консультации» Павел Митрошин. – Человек приносит мне проблемный договор, и я просто не знаю, что мне с ним делать. Хотя несколькими месяцами ранее предотвратить проблему было бы совсем несложно. Многие правовые службы до сих пор заключают типовые договоры, не ведут сопровождение сделок, историю контактов, и в результате возникают ситуации, когда должник оказывается в выигрыше».

Г-н Митрошин считает, что чем раньше включить систему управления рисками, тем лучше. В идеале она должна работать с самого заключения сделки, условия которой должен регламентировать не просто договор, а целый пакет документов. И если контрагент не хочет подписывать такую кипу бумаг, это уже основание сомневаться в его благонадежности. В этом случае г-н Митрошин порекомендует своему клиенту отказаться от сделки вообще. Это, по его мнению, лучше, чем потом добиваться исполнения обязательств в суде. «Сроки, большие издержки, а в конечном итоге – компромисс с должником», – так Павел Митрошин характеризует судебные тяжбы по долгам.

Процедура наблюдения занимает до 6 месяцев, затем до полутора лет – внешнее управление. Два года можно жить, не опасаясь посягательств кредиторов на имущество компании.

Суд без расправы

О том, как трудно бывает вернуть деньги даже при наличии судебного решения и исполнительного документа, может многое рассказать адвокат Александр Сёмин. Один из его клиентов до сих пор не может вернуть долг восьмилетней давности.

Александр Сёмин предоставил в наше распоряжение копию решения Октябрьского районного суда г. Ижевска, из которого следует, что доверитель Сёмина, Н.М. Абдуллин, по договору займа от 12.03.2001г. передал Н.А. Секерину
2 600 000 рублей, и последний обязался вернуть их не позднее 1.07.2001г. Поскольку это обязательство не было выполнено, суд решил: «Взыскать с Секерина Н.А. в пользу Абдуллина Н.М. … всего 2 824 900 руб.» – с учетом набежавших по договору процентов и судебных издержек. Решение вступило в законную силу 11.11.2001г., а 24.11.2001г. Октябрьским РОСП было возбуждено исполнительное производство. Но, судя по имеющимся в распоряжении СД копиям документов, взыскать удалось сумму, ничтожную по сравнению с общим долгом: к ноябрю 2008 года (за семь лет!) долг г-на Секерина уменьшился всего на 57 000 рублей.

Адвокат утверждает, что на начало производства у Секерина было имущество: дом на Воложке, доля собственности в квартире на Пушкинской, автомобили. Но в конце 2008 года на очередное обращение в республиканское управление Федеральной службы судебных приставов Александр Сёмин получил ответ (есть в редакции), в котором говорится, что «у должника отсутствуют денежные средства и имущество, на которое может быть обращено взыскание».

«Исполнители сделали запросы в органы регистрации, в налоговую инспекцию – и все, на этом закончили, – критикует работу судебных приставов Александр Сёмин. – Когда им говоришь: а проверьте, есть ли у него сотовый телефон – они проверяют. Он приносит какую-нибудь бумажку, что этот телефон стоит на балансе такого-то коммерческого предприятия. Справка с печатью. Кто ее изготовил – непонятно. Законодательство регулирует данные вопросы таким образом, что если занять в пользу мошенника – взыскать с него практически невозможно. В результате механизм исполнения судебных решений фактически не существует».

Александр Сёмин пытается привлечь Секерина к уголовной ответственности (ст. 177 УК РФ – злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности), однако правоохранительные органы непонятно почему в этом отказывают. Из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела ясно, что  исполнительное производство по разным причинам приостанавливалось и возобновлялось, имущество то арестовывалось, то освобождалось от ареста, Секерин развелся с женой, в собственность которой по брачному договору перешло все, вплоть до личных вещей. Одну из машин в момент очередного освобождения из-под ареста он снял с учета и использовал в качестве имущественного взноса в одной из сделок фирмы, учредителем которой являлся. Другая, как выяснилось, фактически не принадлежит ему еще с 98 года.

Все, чего удалось пока добиться взыскателю, – направления исполнительного документа по месту работы должника, в ЗАО «Вест», где Секерин зарабатывает 6000 рублей в месяц, и ежемесячного удержания половины этой суммы в счет погашения долга. Плюс в апреле 2008 года судебный пристав-исполнитель внес постановление об ограничении на выезд должника за границу, которое Секерин безуспешно пытался оспорить. Адвокат Сёмин удивляется: а куда, собственно, мог бы поехать человек с зарплатой на единственном месте работы 6 тысяч рублей, половина из которых идет на уплату долгов?

В то, что возможности взыскателя не ограничиваются правом писать жалобы и обращения, Александр Сёмин снова начал верить, когда его нашел еще один кредитор Секерина. У директора компании «Профит-Удмуртия» Андрея Сивачева – векселя на два миллиона рублей, подписанные тем же Секериным. Он выписал их в 2001 году – тогда же, когда одалживался у доверителя Сёмина. И так же до сих пор не оплатил.

Андрей Сивачев идет другим путем. Разуверившись с годами в том, что Секерин собирается оплачивать векселя, он разместил в газетах объявления об их продаже и предложение тем, у кого есть аналогичные долги на Секерина Н.А., объединить усилия. А также начал информировать о существовании неоплаченных векселей партнеров Секерина. Например, письмо такого содержания получили в ЗАО «Уральская большегрузная техника – Уралвагонзавод» (г. Нижний Тагил), поскольку Секерин является председателем наблюдательного совета ООО «УралИжСервис» – ижевского партнера ОАО «НПК «Уралвагонзавод». В письме, копия которого есть в редакции, говорится, что Сивачев совместно с другими кредиторами подготовил заявления о мошенничестве в прокуратуру и МВД и «еще ряд серьезных мероприятий для возврата денежных средств и максимального оповещения других компаний и физических лиц», банков, лизинговых и страховых компаний.

«Такая идея возникла, чтобы показать истинное лицо этого человека, – объясняет Андрей Сивачев. – Деньги он не отдает и не боится последствий, поскольку он занимает у людей достаточно порядочных и понимает, что решать проблему силовыми средствами мы не будем. Он утверждает, что зарабатывает 6 тысяч рублей в месяц (!), из которых 3 тысячи отдает уже на погашение долгов, но при этом он судится, и на судебные мероприятия ходят его помощники, он ездит на дорогой машине, он не бедствует – это видно! Мы понимаем, что у нас сложный механизм взыскания с должников денег, и нам остается главное: показать всем, что человек не отдает долги. Мы хотим сейчас совместно выступить и сказать, что он безответственный, непорядочный человек!»

Чтоб земля под ногами горела

В этом году Федеральная служба судебных приставов намерена довести исполняемость судебных решений с нынешних 64 до 72%. Как было объявлено на прошедшей в феврале годовой коллегии службы, достичь этого показателя приставы намерены за счет лишения должников водительских прав, лицензий на оружие, обращения взыскания на имущество, оформленное на третьих лиц, и даже ареста объектов интеллектуальной собственности и платежей за сотовую связь. Приставы предлагают наделить их правом вести так называемый гражданский розыск. Наконец, предлагается не возбуждать исполнительные производства по суммам меньше 500 рублей. Сейчас в каждом третьем исполнительном листе речь идет о неуплаченных платежах, пенях и штрафах, суммы которых могут в десятки или сотни раз превышать бюджетные затраты на производство.

Руководитель Управления ФССП по УР – главный судебный пристав Удмуртской Республики Айваз Марданшин согласен: «Надо находить и через законодателя пробивать какие-то механизмы, чтобы у недобросовестного должника земля под ногами горела». И у него есть свое видение того, как этого добиться.

Например, Айваз Марданшин предлагает установить для физических лиц уголовную ответственность за злостное неисполнение судебного решения (сейчас она предусмотрена только для должностных лиц предприятий и организаций). А по уже имеющейся в УК РФ ст.177 за злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, где речь идет о физических лицах, упростить процедуру применения. «Она очень тяжело работает, потому что надо не только доказать, что у человека были деньги, которые он потратил куда-то, вместо того чтобы погасить долг; надо еще и неоднократно предупредить его об ответственности, – объясняет г-н Марданшин. – Вот этого я не понимаю. Почему-то того, кто ворует, я не должен предупреждать об уголовной ответственности… На мой взгляд, достаточно самого факта: появляются деньги, а долги не отдаются».

Парадоксальной главному судебному приставу республики кажется и невозможность обратить взыскание на жилье должника: «Из муниципального жилья за неоплату коммунальных услуг выселяют, а собственник может наделать долгов и жить во дворце. А почему бы ему не продать дворец, не переселиться в квартиру, по площади соответствующую социальной норме – 18 кв.м  на человека, и не погасить долги? Наверное, надо над этим подумать». 

Пока все это – предложения. Но от того, в каком объеме и как быстро они будут реализованы, во многом зависит благосостояние все большего числа людей и организаций: с началом кризиса исполнительных листов по взысканию задолженностей поступает все больше. «В первом месяце 2009 года мы идем с хорошим опережением графика. Если раньше в месяц у нас около 800 исполнительных листов поступало, то сейчас на 30-40 процентов больше», – признается Айваз Марданшин.

«… Надо не только доказать, что у человека были деньги, которые он потратил куда-то, вместо того чтобы погасить долг; надо еще и неоднократно предупредить его об ответственности, – объясняет Айваз Марданшин. – Вот этого я не понимаю. Почему-то того, кто ворует, я не должен пре-дупреждать об уголовной ответственности».

В коллектор и на помойку

Совсем молодой бизнес – коллекторские компании, по сути дела, занимаются тем же, чем судебные приставы: постоянно напоминают должнику о взыскателе, подсказывают ему, что можно продать или у кого перезанять, чтобы расплатиться. Разница только в том, что для них многие методы, о которых приставы еще только мечтают, – уже реальность. «Служба судебных приставов действует только в рамках закона об исполнительном производстве. А коллектор берет на себя и оперативную деятельность, и переговорный процесс, и многое другое, для чего приставам приходится тратить время на переписку с другими инстанциями, – объясняет разницу Дмитрий Кулишов. – А самое главное – он нацелен на результат, потому что от конечного результата для него зависит не просто отчетность, как у судебных приставов, а его собственный доход, который исчисляется в процентах от взысканной суммы».

Коллекторы отличаются от судебных приставов, но не похожи на богов: они тоже не возвращают всю сумму в день обращения. Максимально ускорить возврат денег, согласившись на дисконт, можно, если коллектор примет решение выкупить долг. Однако в сегодняшней экономической ситуации, по мнению Дмитрия Кулишова, «сложно судить о рентабельности долга, даже если это крупное предприятие, которое находится сейчас в процессе реорганизации активов».

Иными словами, коллекторы с выкупом долгов осторожничают. Да и прогнозы роста просроченной задолженности до 10, а то и 40-50% заставляют сомневаться, что не только в республике, а и во всей стране найдется столько богатых коллекторов. По оценкам Правительства РФ, для создания резервных фондов при прогнозном росте просрочки 30 крупнейшим банкам потребуется около 900 млн рублей, а всей банковской системе, по мнению экспертов «Ренессанс Капитала», – около 5 трлн. Банки, конечно, будут заинтересованы как можно скорее вернуть ликвидность, но кому можно продать долги на такую астрономическую сумму? И это без учета задолженности в реальном секторе, которая тоже может быть выброшена на рынок… 

Российский союз промышленников и предпринимателей посчитал, что проблема вырастает до государственного масштаба, и высказался за создание на базе Агентства по страхованию вкладов «банка-помойки», который займется выкупом «плохих долгов». По сути, бизнес и предлагает государству создать этакое всероссийское коллекторское агентство, которое сможет оперативно санировать банковский сектор, а потом, в момент благоприятной конъюнктуры, реализовывать долги на рынке или постепенно добиваться их погашения.

Второе дыхание взаимозачета

Пока на разных уровнях обсуждаются разные идеи, просроченные долги успели превратиться в цепочки неплатежей. И многие уже вспомнили о единственном известном, причем известном в веках, способе расчетов, когда деньги не нужны, – бартерном обмене. В Ижевске даже появилась реклама бартера! Рекламное агентство «Гарант-Реги» разместило на нескольких своих временно пустующих конструкциях баннеры, извещающие рекламодателей: «Теперь мы работаем на взаимозачет!».

В докризисные времена такой способ расчетов на рынке наружной рекламы был категорически невозможен. Директор «Гарант-Реги» Станислав Лысков подтверждает – пойти на это рекламщиков заставили долги. Точнее, понимание того, что они могут возникнуть. А еще – стечение обстоятельств. «Мы сняли новый офис, и нам было жалко тратить деньги на стройматериалы, – рассказывает Станислав Лысков. – В то же время у многих строительных компаний сейчас сложности с деньгами, а потребность в рекламе есть. То есть изначально у нас не стоял вопрос выхода на деньги».

Взаимозачетные сделки, по оценкам г-на Лыскова, составляют порядка 20% в общем объеме «Гарант-Реги», они выстраиваются в небольшие цепочки – из двух-трех предприятий (чаще всего это «соседи» по рекламному рынку – журналы, кинотеатры), но цели в конечном итоге выйти на деньги по-прежнему нет.

«80% сделок, оплачиваемых «живыми» деньгами, пока хватает на жизнь, зарплату товаром выдавать еще не приходилось, разве что премию – за счет взаимозачетов с фудкортами или концертными компаниями», – признается Станислав Лысков.

Он считает, что, если масса просроченных кредитов и невыплаченных долгов  в реальном секторе будет расти еще хотя бы полгода, взаимозачетные сделки будут так же распространены, как в 90-е годы. С тем, что к этому идет, соглашаются и многие другие наши эксперты.

Станислав Лысков рассказывает, что, изучая современную практику взаимозачетов, специалисты его компании нашли в Интернете несколько порталов, где можно в он-лайн- режиме выстраивать цепочки сделок. «Там фигурируют многие наши контрагенты – московские рекламные агентства, и это закономерно: рынок рекламы оказался в авангарде кризиса, расходы на рекламу в первую очередь попали под сокращение, – говорит г-н Лысков. – И, я думаю, рекламные агентства, у которых много разноплановых контактов с совершенно разными предприятиями, могли бы сыграть роль операторов на рынке взаимозачетов – почему нет?»