Бизнесмен haute couture
Айдар Сахапов — бизнесмен haute couture, единственный из многих, кто сумел преуспеть, продавая в Ижевске одежду люксовых марок. Настоящий пионер модного бизнеса, учивший ижевскую бизнес-элиту носить костюмы от Brioni, а их жен — платья, устраивавший громкие вечеринки и издававший собственный глянцевый журнал, рассказал в интервью главному редактору СД о том, как изменился модный бизнес за последние годы, что стало с вечеринками «от Leonardo & Picasso» и увидят ли читатели новый номер журнала Leonardo.
— Тема «модного бизнеса» давно не попадала в орбиту нашего внимания. Я для себя объяснил это тем, что спал накал, который сопутствовал если не «первоначальному накоплению капитала», то уж точно «первоначальному накоплению больших капиталов», когда преуспевающие люди вдруг стали понимать, что у них уже достаточно много денег, чтобы покупать предметы роскоши, к которым относится и одежда люксовых брендов, в связи с чем на нее несколько лет назад возник просто ажиотажный спрос. Разумеется, некоторое время спустя это прошло. Но тебе, конечно, виднее. Что ты видишь, что думаешь по этому поводу?
— Твое впечатление, конечно, поверхностное и обывательское. В действительности я не ощущаю какого-то существенного изменения спроса. Однако факт — сегодня всё не так, как раньше. Если лет десять назад это был процесс взаимного узнавания — люди просто не знали, чем я занимаюсь, что я продвигаю, а мне со своей стороны было интересно их этому учить, то сегодня мы с клиентами общаемся уже иначе — скорее как хорошо понимающие друг друга люди. Клиенты стали более информированны, стали лучше разбираться в том, что они покупают, благодаря интернету, журналам, поездкам. Есть в этом и моя существенная лепта. Так что если раньше покупка новой вещи была событием, то теперь это обыденное явление, норма. Мода вошла в жизнь.
— А ты изменился за это время — я имею в виду отношение к работе?
— И да, и нет. Как я занимался этим увлеченно, так занимаюсь этим увлеченно и сегодня. В этом смысле ничего не изменилось. Но меняется мир вокруг, меняется мода. И если ты думаешь, что ничего не меняется, всё хорошо, теряешь желание что-то делать, то ты деградируешь. Это не про меня, тем более что самое главное в моем бизнесе — не терять чутье, нюх на новое.
Я считаю, что чутье у меня есть. Всё, что сейчас у меня покупают, было когда-то совсем неизвестно в городе Ижевске. Было время, когда у меня спрашивали: «Что такое «Машино»? — это о Moschino. Так же было с Alberta Ferretti и многими другими дизайнерами. И если в начале моей работы приходили за юбочкой красного цвета, то потом начали приходить на имена. Когда впервые привез Brioni, это было чересчур рискованно, но тем не менее Brioni я раскрутил. Я был первым русским клиентом Alexander McQueen, я был первым в Восточной Европе, кто привез в мультибрендовый бутик Tod’s, я первым начал работать с Alaya, я был во многом первым — не только в Ижевске, но и во всей России. Сегодня я продолжаю это делать с той же страстью. По-прежнему ищу новые имена, новые марки и пытаюсь донести свою точку зрения до клиентов. Это, кстати, не всегда благодарная работа — было много таких моментов, когда ты привозишь новое имя, показываешь, но остаешься непонятым, а через пару лет это имя уже в первых рядах высокой моды. Тем не менее я считаю, что делаю большую работу для Ижевска — знакомлю людей с модой воочию — не со страниц интернета, не со страниц журналов — это очень важный момент.
— Когда ты только начинал, то проводил много вечеринок для своих клиентов, достаточно шумных, которые освещались СМИ. Делаешь ли ты это сейчас?
— Мы делаем одну большую вечеринку в год. И несколько небольших. Я бы даже не назвал это вечеринками — это такой творческий процесс внутри коллектива, который потом выливается в праздник для гостей, которых мы хотели бы видеть у себя в бутике. Тут преследуются две цели: первая — сказать спасибо своим гостям за то, что они с нами. Вторая — привлечь новых клиентов, показать им, что можем. Будущая вечеринка — 19 сентября, и это будет большое событие для нас и для клиентов.
— Сегодня появилось большое предложение по брендовой одежде со стороны интернет-магазинов. Это как-то отразилось на твоем бизнесе?
— По всем цифрам, которые я знаю, интернет-торговля существенно не отразилась на ретейле. Клиенты не приходят и не говорят о том, что вот мы купили это в интернет-магазине. Чувствую ли я влияние интернет-торговли на себе? Нет. Но я знаю, что это имеет место быть, и принимаю это как есть.
— А у тебя не было мысли сделать интернет-магазин?
— Мысли есть. И мы над этим работаем. Но тут есть такая сложность — поставщики накладывают определенные ограничения. То есть когда ты приезжаешь на какую-то закупочную сессию, например, Fendi, то ты «подписываешься», что не будешь продавать вещи этого сезона через интернет-магазин. И если ты ведешь себя корректно по отношению к своим поставщикам, то не будешь этого делать. Фактически мы можем продавать через интернет-магазин только сток.
— Ты, кстати, делал попытку открыть сток-магазин. Чем она закончилась?
— Это оказалось совершенно невыгодно. Стоковые магазины хороши, когда есть огромная проходимость и огромные остатки. Огромных остатков я не имею, потому имею мозги не делать огромные остатки, заказывая лишнее и неправильное. И второе — у нас в городе нет такой проходимости в торговых центрах, которая бы позволила работать стоку на полную катушку. Поэтому мы идем по пути распродаж с большими скидками, когда вещи тоже продаются в разы ниже их закупочной стоимости, но это не бизнес — это просто позволяет нам избавляться от товарных остатков.
— Приходят ли к тебе молодые клиенты — не «золотая» молодежь, а «селфмэйд» — которые сделали себя сами и выросли уже в другую эпоху — интернет, масс-маркет?
— Эта тема у меня только начинает развиваться. Это новый проект. Первый шар мы запускаем зимой. Летом мы начнем работать в этом направлении более активно, а потом посмотрим, что будет дальше. Потому что я этих людей не знаю. Обычно они приходят ко мне уже зрелыми — уже выросшими из масс-маркета. А мне бы хотелось их выращивать самому, как я это раньше и делал. Мне хочется заняться этим новым поколением, интересно, насколько я их пойму.
— У тебя не было мысли поехать в Москву, открыть там магазины, зарабатывать больше денег?
— В Москве разве мало ретейлеров? Нет, мне хорошо в Ижевске. У меня был негативный опыт завоевания Москвы, когда я был молодым и хотел сделать карьеру модели, но обломал крылья, вернулся в Ижевск и начал работать здесь.
— Я не призываю тебя уехать…
— На самом деле было бы проще — даже не в Москве, а в любом другом городе, где больше людей, промышленности, денег. Я знаю людей в Казани, с которыми мы начинали вместе. У меня два бутика, у них — десять, несмотря на то, что стартовые возможности были равными. А кроме них в Казани есть еще несколько крупных бутиковых сетей — в Казани это возможно. Наш город этого позволить не может. В противном случае я бы тоже увеличил количество магазинов — почему нет? Но есть рамки, за которые не выйдешь.
— Чисто гипотетически, тебе интересно было бы иметь больше магазинов, привозить больше разных марок?
— Да, было бы интересно — это возможность работать на разные целевые аудитории. Можно было бы разбить марки по стилевым предпочтениям или еще как-то.
— Ты долгое время делал журнал Leonardo в бумажной версии, который многим нравился. Почему перестал? Расскажи историю, которая связана у тебя с этим журналом, насколько я понимаю, ты был им всерьез увлечен.
— Действительно, однажды возникла идея делать свой журнал, и я ее воплотил. Не сразу, но со временем мы начали делать качественный продукт. В чем сложности издания печатного издания? Это процесс, который управляется только в ручном режиме. То есть и при подготовке номера, и при сдаче всё время приходилось принимать самое активное участие. Самое ужасное, когда сдаешь номер, чувствуя, как много ты отдал, ты получаешь журнал и видишь, что «поплыла краска», или забыли убрать слово, или дизайнер совершил ошибку. Будучи перфекционистом, я не помню ни одного номера, который бы меня устроил на 100 %. В итоге журнал был закрыт по двум причинам: первая — я очень сильно эмоционально устал от процесса, вторая — я перестал получать обратную связь — люди перестали говорить мне о том, понравилось или не понравилось, журнал уже просто воспринимался как должное. Но нужно отметить, что он внес большой вклад в просвещение относительно моды в городе.
— А тебе не кажется, что просто ты сделал проект, который городу не соответствовал?
— Нет, журнал соответствовал городу. Хотя мы хотели сделать проект российским. Правда, уже в ином виде. Есть такой культовый журнал Visionaire, там каждый номер — это отдельный арт-проект, его практически невозможно купить, я сам его видел всего пару раз. И была идея делать аналог такого журнала. Это было бы интересно, но я не захотел быть просто инвестором этого журнала. Журнал бы полностью собирался в Москве, и я не имел бы к этому никакого отношения, а мне это было неинтересно. Но вот сейчас мы сделали съемки для своего сайта. Раскручиваем сайт.
Понимаешь, творчество необходимо, по крайней мере, для меня. Когда я закрыл журнал, то начал писать картины, хотя до этого 20 лет не брал кисти в руки. Но вот взял, начал писать, и стало легче жить. Причем картины не успевали высыхать — приходили подружки и бронировали. Только одну мне удалось сохранить — повесил дома.
Просто творчество — неотъемлемая часть моей жизни и моего бизнеса. Был бы менее творческим, возможно, был бы более успешным в финансовом плане. Но я счастлив. Поэтому продолжаю работать.
Опубликовано в сентябре 2014 года