Удмуртский нанопрорыв
На «Ижмаше» будут делать нанопружины. Это первый проект из Удмуртии, одобренный к финансированию госкорпорацией «Роснано». О том, каких усилий стоил первый шаг республики к инновационной экономике, рассказал СД вдохновитель и разработчик высокопрочных нанопружин заведующий кафедрой «Производство машин и механизмов» ИжГТУ, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, академик АТН РФ Олег Шаврин.
– Олег Иванович, Ваша разработка – высокопрочные пружины – это настоящий прорыв республики в области нанотехнологий. Сколько лет Вы работали над ее созданием?
– Нанотехнологии – это моя жизнь! На все технологии этого типа я потратил более сорока лет, и было много моментов, когда можно было крикнуть «Эврика!».
Сам принцип «нано» мы применяли еще 40 лет назад, просто названия такого раньше не было. В Ижевском механическом институте еще в 60-е годы сформировалась научная школа, которая занималась изучением пружин, куда меня, тогда еще выпускника, пригласили работать. Постепенно я пошел своим путем: создал свое научное направление, затем – школу. Было разработано много вариантов технологий, но все они были направлены на одно – повысить срок службы пружин. И вот года три назад, в результате многолетних научно-исследовательских работ, я пришел к технологии, которая позволяет существенно повысить прочность пружин.
На основе моих технологий было открыто несколько производств – и на «Ижстали», и на других заводах. Мелкие серии пружин на базе «Ижмаша» мы начали выпускать с 1991 года, но, конечно, то, что мы сделали сейчас, – это 10 шагов вперед по сравнению с тем, что делалось в 91-м.
– В чем заключается Ваше ноу-хау?
– В конструктивном плане в наших пружинах ничего нового нет. И материал тот же самый – те же самые марки стали, которые используют все производители в мире. Новизна заключается в самой технологии, которая обеспечивает очень высокую прочность. Мы нашли способ изменять структуру металла! Если можно так выразиться, проникли в него на клеточном уровне.
При использовании старых технологий производителям пружин приходилось добавлять в материал легированные марки стали, чтобы повысить прочность. В результате стоимость производства повышалась в разы, а прочность – лишь процентов на 20. Нанотехнология позволяет улучшить качество без удорожания продукции. При этом если обычные пружины выдерживают нагрузку в 200 тысяч сжатий, то наши – в 2 миллиона! И это не предел.
– Да ведь это прорыв! И кто-то уже заинтересовался? Я слышала, намечается крупный проект с «Российскими железными дорогами».
– Вообще, свою технологию мы создавали для мощных пружин, используемых в различных механизмах: подвесках автомобилей, двигателях сельхозтехники, дорожной технике – фактически весь транспорт, и железнодорожный в том числе.
Да, лично Якунин выразил интерес. Но «Российские железные дороги» поддерживают этот проект только идеологически – то есть высказывают, что им это необходимо. Проблема повышения прочности пружин для грузовых вагонов, особенно «северного» исполнения, как признают в РЖД, принимает чуть ли не национальный масштаб. До сих пор она не находила решения, а наши пружины работают отлично и в северных, холодных условиях.
Сегодняшний партнер РЖД – Белорецкий завод рессор и пружин – занимает около 30% всего российского рынка, но делает все по отсталой технологии, еще 19-го века. Да, они тоже пытаются что-то там улучшить, без коренной перестройки технологии. А мной запатентована как раз такая перестройка, и этот патент положен в основу нашего будущего производства.
Заинтересовались и зарубежные компании, которые занимаются изготовлением железнодорожной техники для их скоростных дорог. Но у них требования высочайшие, и первое из них – чтобы технологии производства не зависели от человека. То есть максимум автоматизации.
Интересуются автомобилестроители, особенно фирмы, которые пытаются наладить производство автомобилей здесь. Им, помимо высокого качества, важна возможность экономить на перевозках: если везти пружины в вагонах, то «воздуха» перевозится в десятки раз больше, чем металла, – такова уж сама конструкция пружин, поэтому их лучше закупать ближе к сборочному производству.
К нам обращались представители фирмы «Renault», которая планировала в Тольятти строить отдельный завод. Они уже присылали нам запросы по коммерческому предложению, и цифра называлась просто фантастическая – до 9 млн пружин. Это был бы очень серьезный заказ, и мы бы с ним справились. Но, к сожалению, планы «Renault» по строительству завода изменились…
Я думаю, и наш Ижевский автозавод заинтересуется этими пружинами.
К середине 2011 года мы планируем вывести производство на проектную мощность – более 2 млн пружин в год. Такого количества сегодня не делает никто в России. Правда, конечно, все эти планы строились до кризиса. Тогда РЖД планировали создать производство вагонов более 100 тысяч в год. В одном грузовом вагоне 56 пружин, так что заказов у нас было бы множество… Мы надеемся, что кризис пройдет и эти планы все же будут реализовываться.
– В общем, теоретически многие заинтересованы. А практически? Не секрет, что частные инвесторы сегодня мало интересуются долгосрочными проектами…
– Да, к сожалению, найти инвестора под нанопроект сегодня не просто сложно, а почти невозможно. Тем более в таких регионах, как Удмуртия, где базовая часть и производства, и научных кадров «подогнана» под военно-промышленные разработки. Частные инвесторы любят проекты попроще, а по серьезным проектам сотрудничают только при участии государства.
Учитывая это, мы и решили принять участие в конкурсе нанопроектов, который организовала госкорпорация «Роснано», – представили наш проект как создание производства изделий, в которых реализуется эффект наноматериалов.
– Как долго Вы продвигали свою разработку в «Роснано»? Насколько тяжело пробиться туда разработчикам?
– Это очень сложный процесс – взаимодействие с «Роснано». Мы прошли очень сложные экспертизы больших ученых, которые считают себя специалистами или кто-то считает их специалистами. Потратили мы на эту переписку полтора года: эксперт делает заключение, мы на это заключение отвечаем – защищаем свой проект. Причем мы этих экспертов не знаем, это все тайные люди, засекреченные.
И все же нам удалось их убедить, и наш проект получил высокую оценку. Максимальная оценка – 30 баллов, а наш проект получил у одного эксперта 9, у второго – 27 баллов, а третий так и не сдался. Но заключений двух экспертов хватило.
Потом начались коллективные экспертизы, но нас туда уже не допускали. Там уже работали менеджеры «Роснано», которые с нами взаимодействовали. Это экономисты, финансисты, которые в технологиях ничего не понимают, но, скажем так, нахватались. И они достаточно хорошо защитили наш проект уже в самом «Роснано» – по крайней мере, других неспециалистов убедили в том, что он заслуживает внимания.
– А кто оценивал стоимость проекта? Кто принимал решение о количестве денег, которые потребуются на его реализацию?
– Оценка стоимости отдается «на откуп» самим разработчикам. То есть мы сами назвали стоимость проекта, разумеется, аргументированно, с документами, которые доказывали, что эта цифра не с потолка взята.
Наш проект стоит 1 миллиард 100 тысяч рублей. По меркам «Роснано» это еще не очень крупный проект.
– Проект одобрен, вопрос с финансированием решен. На какой стадии сейчас его реализация?
– На «Ижмаше» нам выделен и освобожден корпус, где будет организовано производство. Проект завода разрабатывается Уральским научно-технологическим комплексом (г.Нижний Тагил). Кстати, они над этим проектом работают уже больше года исключительно на доверии, не получают за это денег. Как только наши взаимоотношения и с инвесторами, и с ними будут оформлены юридически и финансово, они начнут выдавать нам документацию.
– А когда взаимоотношения будут оформлены юридически и финансово? И вообще, насколько проработан механизм финансирования? Получить утверждение проекта в «Роснано» – это еще не значит получить деньги?
– Не так все просто, как кажется со стороны. Там своя схема.
«Роснано» создает для реализации подобных проектов проектные компании. «Роснано» вкладывает туда деньги, «Ижмаш» вкладывает в этот проект корпус, землю, инфраструктуру. «Роснано» находит еще одного партнера, финансового, в виде банка, который на основании своего устава тоже может вкладывать свои деньги в этот проект.
Таким образом собирается половина денег, необходимых на реализацию проекта. А вторую половину стоимости проекта «Роснано» выдает в виде кредита. Проценты, к сожалению, грабительские – значительно больше, чем ставка рефинансирования Центробанка.
Сейчас, пока еще создание предприятия не оформлено юридически, мы уговорили выдать нам начальный кредит – небольшую часть стоимости проекта. Так нам его дали под 22% годовых. Это грабеж!
– То есть без такого промышленного гиганта, как «Ижмаш», в «Роснано» не пробиться? А что же тогда делать ученым-одиночкам, куда им деваться со своими разработками?
– Этот проект, который мы сумели защитить в «Роснано», – заслуга наша общая: и меня, как носителя идеи и ответственного за технологию, и «Ижмаша». Руководство завода приложило огромные усилия, чтобы этот проект получил хорошее прикрытие со стороны государства. Если бы не связи генералитета «Ижмаша», я не знаю, удалось ли нам продвинуть бы его на столь высокий уровень. Но ведь и разработка эта такого масштаба, что охватывает все слои промышленности целой страны!
А что делать ученым-одиночкам? Сложно сказать. Один из выходов – попасть в серьезную группу ученых при каком-нибудь НИИ или институте, как наш ИжГТУ. Или не открывать такие глобальные технологии, а ограничиться чем-нибудь помельче – чтобы привлечь частного инвестора, который любит «быстрые» деньги.