Архив журнала

Картина маслом

 Писать историю – дело весьма деликатное, а кроме того, недешевое и даже небезопасное. Основатель собрания картин «Летопись Удмуртии – летопись поколений» историк Сергей Соколов в свое время за идею лишился работы. Зато теперь никакая работа, кроме пополнения коллекции портретов исторических личностей, ему не нужна.

«Летопись Удмуртии» пишется уже 17 лет. В собрании картин – около сотни портретов людей, которые внесли вклад в историю края. Фигуры самой разной величины – от основателя Ижевского оружейного завода Андрея Дерябина и президента Удмуртии Александра Волкова до одного из ижевских градоначальников советских времен Бориса Шишкина и литературоведа Зои Богомоловой. Разумеется, есть портреты оружейников – Михаила Калашникова и Евгения Драгунова. Конечно, есть ветераны-силовики – Вадим Походин и Растем Заппаров. Не обделяют собиратели вниманием и деятелей экономики – в историю вписаны Юрий Боровик, Рустам Каримов, Валентин Кудинов и др.

С них, собственно, все и начиналось. Собрание портретов было задумано как галерея современного купечества. О политиках и так все знают, а людей, которые сегодня обеспечивают республику нужными товарами, услугами, инфраструктурой, завтра могут забыть. Примерно так рассуждал в начале 90-х тогда еще молодой научный сотрудник Национального музея Сергей Соколов.

Идею поддержала тогдашний директор музея Тамара Шилова: а что, вполне в духе музейной работы. Только портреты – это вам не фотографии, денег на такую роскошь у музея не было никогда, а в лихие девяностые – не было в квадрате. Поэтому собирать галерею решили на средства меценатов.

Малиновый пиджак

Начало проекту положил портрет Владимира Тумаева. Роль мецената сыграло  ДОАО «Спецгазавтотранс» ОАО «Газпром», которым он многие годы бессменно руководил.

«Мы нарисовали его в соответствии со временем начала 90-х  – в ярком малиновом пиджаке, – вспоминает Сергей Соколов.  – И тут-то на нас все и накинулись. Мол, что это вы рисуете такое!? Зачем изображаете как «нового русского»? Теперь все будут думать, что он мошенник и вор! Ну что за глупости, это же просто стереотип такой. Собственно, я не понимаю, что за неприязнь к малиновым пиджакам. И кроме этого, надо учитывать, что все-таки был в нашей истории такой период, поэтому выкидывать его из нашей памяти мы все равно не можем, да и странно это было бы как-то».

Сам Владимир Тумаев – человек свободных взглядов и против малинового пиджака ничего не имел. Но окружение было недовольно. Директора музея и зачинщика – научного сотрудника Соколова – уволили.

Позже выяснилось, что дело не только в пиджаке. «Доброжелатели» из числа сотрудников музея настрочили кляузу в Министерство культуры, обвинив директора в разбазаривании бюджетных средств на портреты «малиновых пиджаков».

Еще чуть позже в министерстве поняли, что погорячились, – никакого нецелевого использования казенных денег в документах музея не обнаружили. Тамару Шилову восстановили в должности. Позже она работала в музее-заповеднике «Лудорвай», откуда ее достойно проводили на пенсию.

Объять необъятное

А вот Сергей Соколов в музей так и не вернулся. Род своих нынешних занятий он не афиширует, говорит, что это временные заработки. Но от создания «Летописи Удмуртии» не отказался. Наладил отношения с новым руководством музея, Союзом художников, отработал схему взаимодействия с бизнесом – ищет и находит людей, готовых оплатить прописку в истории для своих предшественников или современников.

 «Это – дело всей моей жизни, – говорит Сергей. – Разумеется, я на этом зарабатываю, вроде как это работа моя, и работа, прямо скажем, колоссальная и трудная. Мне очень нравится этим заниматься, нравится искать хороших людей и создавать удмуртскую историю в лицах. Вот некоторые говорят: так много уже людей написано, уже всех удмуртов написали, наверное. Но на самом деле мы стремимся к тому, чтобы ни один не был оставлен, чтобы все по мере возможностей были замечены. Конечно, нельзя объять необъятное, но к этому нужно стремиться».

Все в историю, конечно, попасть не могут по определению. Кого признать личностью исторической, а кому отказать – решает Общественный совет музея. Кандидатов в исторические личности чаще всего предлагает один из членов совета. Но, в принципе, это может сделать любой человек или организация. Предложение нужно обосновать: перечислить награды и звания кандидата, описать, что именно он сделал для Удмуртии. Если обоснование будет убедительным, совет, скорее всего, согласится. Но последнее слово – за общественностью, а точнее – за наиболее щедрыми ее представителями: появление портрета зависит от того, найдутся ли деньги на его создание. И это тоже своеобразный отбор – чем больше человека знают и уважают, тем быстрее отыскивается меценат.

Меценатов на всех хватит

Сергей Соколов не припомнит случая, когда средства не удавалось найти. У него уже существует отработанная схема: с решением Общественного совета музея он первым делом идет на предприятие, где работает (или работал) герой очередного портрета. Если там общественное признание не вызывает никаких движений души, кроме благодарности, – обращается к членам семьи. Наконец, если и семья не может себе позволить заказать портрет исторического родственника, обращается к бизнесменам, готовым жертвовать на искусство. Например, хозяйка «Позими» Людмила Кручинина оплатила портрет главного архитектора Ижевска Петра Берша.

Сейчас Сергей Соколов ходит по проторенным дорожкам с очередным решением Общественного совета. Оно предполагает занесение в анналы Почетного гражданина Ижевска Вульфа Беселева – под его руководством в городе появились троллейбусные маршруты.

Тот факт, что деньги находятся всегда, убедил музейщиков в существовании в современной Удмуртии меценатства.

Мецената для написания портрета первого президента Удмуртии Александра Волкова составители «Летописи» нашли без труда – деньги выделил «Удмуртпотребсоюз».

«Меценатство – это высшая степень благотворительности, – рассуждает о природе явления заместитель директора музея Марина Рупасова. – Помогать больным и немощным, жертвовать на интернаты и медицинские учреждения – это жертва на самое необходимое. Вложение в искусство – это следующий этап, когда как необходимое осознается уже не только здоровье и благополучие, но и духовность. И если вспомнить русскую историю, меценаты не просто жертвовали деньги, но и сами занимались организацией культурных институтов. Они не просто откупались деньгами, а деятельно участвовали в изменении образа жизни общества».

Современные меценаты, по словам Сергея Соколова, тоже довольно деятельно участвуют в создании портретной галереи удмуртской истории. История с малиновым пиджаком научила его прислушиваться к их пожеланиям относительно портретов. Как правило, заказчики хотят, чтобы художник передал образ героя таким, каким видят его они сами: добрым, энергичным, строгим или скромным. Учитывается и видение музейщиков – кстати, именно благодаря этому Александр Волков вошел в историю вместе с внуком.

Бывают пожелания к позе, к интерьеру, к композиции картины. Учитывая, что многие портреты пишутся не с натуры, а по фотографиям, художникам приходится нелегко. Сергей Соколов говорит, что, бывало, и по 5-6 раз приходилось вносить в картину правки.

Право на историю

Вся эта на редкость благополучная для проектов, финансируемых меценатами, история длится уже 17 лет, и, по оценке директора музея, для «Летописи» написано уже не менее ста портретов.

Оберберггауптман Андрей Федорович Дерябин точно не предполагал, что войдет в «Летопись Удмуртии», ­ в его время никакой Удмуртии не существовало.

Правда, как выяснилось, сколько точно, никто не знает, и, собственно, такого документа «Летопись», где были бы перечислены все «опортреченные» «радетели земли удмуртской», почему-то не существует.

Плюс ко всему музейщики своевременно не позаботились о юридической составляющей вопроса, и права на портреты принадлежат заказчикам, многие из которых предпочли оставить произведение у себя, а не передавать в общественное пользование. А это уже и не меценатство какое-то – отношения хозяйствующих субъектов.

В результате в фондах Государственного музея УР хранится меньшая часть «летописи»  – в лучшем случае 40 картин из «приблизительно ста». Все остальное  – в семьях, на предприятиях или вообще неизвестно где. По словам Сергея Соколова, это серьезное упущение планируется исправить – сейчас над вопросом работают юристы.

Другое дело, что, не имея документа, кого-то из исторических личностей по забывчивости и во второй раз в летопись можно записать. Хотя если человек очень хороший, то и не жалко.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *